Уголь в угол

Россия добывает и экспортирует разные марки угля. По данным ТАСС, ссылающегося на Росстат, в минувшем году угольные предприятия добыли 339 млн тонн каменного угля (–1,7 %), в том числе 25,7 млн тонн антрацита (+5 %), а также 106 млн тонн коксующегося угля (–1,2 %), 207 млн тонн прочего каменного угля (–2,8 %), 91,5 млн тонн бурого угля (+2 %). Даже оказавшиеся ниже значений прошлого и позапрошлого годов мировые цены на уголь не отразились на экспортной перевалке через порты не только на востоке, где на фоне запрета продажи российского угля в ЕС он стал главным грузом для поставок в Азию, но и на северо-западном и южном направлениях, откуда он отгружается в значительных количествах. Сейчас российский уголь востребован не только в Китае и Индии, но и в Турции и странах БРИКС (о том, как изменилась география сбыта российского угля за последний год и появились ли новые рынки сбыта, подробно писал «ФедералПресс»). К примеру, в структуре экспорта российского угля в Индию, по информации директора Центра экономики транспорта Института экономики транспорта и транспортной политики НИУ ВШЭ Татьяны Кулаковой, в 2023 году преобладал энергетический – 74,4 %, а на коксующийся пришлось 25,6 % (в 2022 году эти показатели составляли 81,7 % и 18,3 % соответственно). Однако не слишком высокая стоимость угля и ужесточение антироссийских санкций по-прежнему заставляют угольщиков из РФ продавать уголь со значительными скидками по отношению к международным бенчмаркам, неся убытки.

Меры правительства, желающего поддержать одновременно и угольных производителей и федеральный бюджет, приводят к неразумным последствиям. Так, после инициированного Минпромторгом освобождения угля с января 2024 года от введенной минувшей осенью курсовой экспортной пошлины одновременно перед предприятиями отрасли встала совсем не радужная перспектива увеличения НДПИ с целью компенсаций выпадающих доходов бюджета, оцененных Минфином в 150 млрд рублей в год при курсе 90 рублей за доллар. Вдохновленный существенным ростом налоговых поступлений от угольщиков по итогам 2022 года в результате отмены фиксированной ставки НДПИ на востребованный металлургами коксующийся уголь и ее привязку к мировой конъюнктуре, Минфин увеличивал налоги для отрасли и в начале 2023-го, не шибко заботясь о потерях угольщиков.

Все это привело к тому, что, приспосабливаясь к новым условиям работы и заботясь о собственных доходах, производители угля и трейдеры создали непрозрачные схемы экспорта, позволяющие не доплачивать в бюджет колоссальные суммы.

Выйти из тени

Россия реализует на экспорт два вида угля – энергетический, используемый для выработки электроэнергии и тепла, и металлургический (коксующийся), являющийся главным компонентом сталелитейного производства, а также применяющийся при производстве других металлов, включая алюминий и медь. Несмотря на то, что на долю высококачественного металлургического приходится лишь четверть совокупной добычи угля, и, соответственно, объемы экспорта не столь велики, доходы от его продажи значительно превышают поступления от сбыта энергетических марок за счет более высокой – в несколько раз – цены.

Так, по данным Neft Research, стоимость энергетического угля марки «Д» экспортного качества (6000–6500 ккал/кг) в Кузбассе составляет 5150 рублей за тонну, а менее калорийного, предназначенного для внутреннего рынка (5300 ккал/кг) – 2700 рублей за тонну, тогда как высококачественный коксующийся уголь марки «К», спрос на который не просто поддерживается металлургами из-за привязки к конкретным маркам, но и растет во всем мире, стоит 16 900 рублей за тонну.

Экспорт дорогого металлургического угля позволяет производителям компенсировать выпадающие от продажи менее выгодного энергетического доходы. Однако часто они предпочитают использовать теневые схемы сбыта, продавая коксующийся уголь под видом более дешевого каменного и бурого «серым» трейдерам и тем самым занижая выручку, а после его реализации на экспорт как металлургического уже самими трейдерами – разделяя и выводя в офшоры сверхприбыли. Заинтересованное в получении высоких прибылей от экспорта угля государство никак не контролирует данный сегмент – качество продаваемых углей, как правило, отслеживают собственные углехимические лаборатории, которые выдают соответствующие сертификаты. В результате бюджет остается без необходимых поступлений, тогда как теневой рынок экспорта угля, напротив, процветает. На фоне периодически вбрасываемых в публичное поле опасений, связанных с сокращением мирового спроса на уголь к 2030 году и заменой его трудозатратной добычи экологически чистыми альтернативными источниками энергии, игроки рынка таким образом пытаются успеть заработать на теневом экспорте.

Сегодня внимание вопросам развития топливно-энергетического комплекса и одному из важнейших направлений – угольной отрасли – уделяет Торгово-промышленная палата (ТПП) России, возглавляемая Сергеем Катыриным. По мнению ответственного секретаря комитета по энергетической стратегии и развитию ТЭК, главного эксперта департамента проектной и инвестиционной деятельности ТПП РФ Дмитрия Полохина, государство должно полностью контролировать эту зону экономики, но это не так просто.

«Здесь нужно говорить о контроле над всей логистической цепочкой – от производителя до поставки покупателю, и контроль здесь должно обеспечивать государство, а РЖД выступать как один из операторов данного контроля. Решить вопрос с подменой серыми трейдерами и перевозкой дорогого коксующегося угля под видом более дешевого энергетического можно и нужно, но введение механизма контроля потребует дополнительных затрат и времени. Здесь еще важно, чтобы от введения нового механизма контроля не пострадали добросовестные поставщики и трейдеры, – сказал он «ФедералПресс». – О принятии закона об обязательном лабораторном контроле говорить еще рано, нет никаких расчетов, какие будут затраты по всей цепочке. Потребуется время на разработку данного механизма и его обсуждение с производителями, перевозчиком и трейдерами, у всех участников возможны разные мнения, потребуется закрыть лазейки в Единой тарифно-статистической номенклатуре грузов (ЕТСНГ)».

Эксперт в сфере промышленности, индустрии, ТЭК, кандидат экономических наук Леонид Хазанов в комментарии «ФедералПресс» тоже не исключил возможность существования «серых» схем по продаже угля за пределы России, самой простой из которых может быть вывоз его дорогих марок под видом дешевых. Он предложил закрепить на законодательном уровне сертификацию угля для ликвидации ниши теневого экспорта.

«Сертификация угля в России носит добровольный характер, логистическим операторам по большому счету неважно, какой уголь везти – каменный или бурый, главное, чтобы за его транспортировку хорошо платили. Для РЖД тоже различия в марках угля значения не имеют, они все проходят по одному и тому же классу тарифов на перевозки грузов. Правда, они могут предоставлять скидки к тарифам в зависимости от вида груза или станции его отправления, и вот тут сертификат как документ доказательства на правомерность получения скидки может понадобиться. Соответственно, существует лакуна в законодательстве, которая может быть устранена за счет введения обязательной сертификации угля как при поставках на внутренний рынок (для нужд бытовых и промышленных потребителей, теплоэлектростанций), так и на экспорт», – отметил он.

Создание независимых лабораторий для исследования качества угля, по идее, должно быть выгодно обеспечивающей перевозку РЖД, которая могла бы получать бо́льшую тарифную выручку, раздели она стоимость транспортировки разных сортов.

Как отметила в беседе с «ФедералПресс» директор Центра экономики транспорта Института экономики транспорта и транспортной политики НИУ ВШЭ Татьяна Кулакова, «основная идея противодействия любым негативным явлениям заключается в том, чтобы издержки на борьбу оказались не выше, чем выгоды, которые получит страна в результате решения проблемы».

«В морских портах действуют независимые лаборатории, по результатам экспертизы которых уточняется контрактная цена. В КНР весь ввозимый уголь из других стран проходит обязательную экспертизу. Понятно, что покупателю не все равно, какой уголь он приобретает с технологической и экологической точки зрения. Возможно, стоит наладить обмен информацией для отслеживания потоков угля. И это будет дешевле, чем вводить обязательный лабораторный контроль», – говорит она.

В целом, по мнению Татьяны Кулаковой, всю ситуацию необходимо рассматривать с двух направлений.

«Первая – непрозрачность рынка угля (наличие посредников), незаконный вывоз капитала. Здесь необходим мониторинг потоков угля, чтобы понимать, какой уголь на самом деле реализуется. Этим занимается Минэнерго. Прозрачности рынка может поспособствовать цифровизация сделок (по этому пути пошел Казахстан еще в 2018 году). Сопоставление типа груза в транспортных накладных и таможенной декларации позволит увидеть расхождения. Роль трейдеров может быть уменьшена при приобретении компаниями, добывающими уголь, собственных морских судов. А проблема нелегального вывоза капитала решается финансовым мониторингом (ведомством Росфинмониторинг) в рамках Федерального закона от 7 августа 2001 года № 115-ФЗ «О противодействии отмыванию доходов». Вопрос усложняется, так как российские компании обращаются к зарубежным трейдерам, например, из ОАЭ и Кипра. В настоящее время активно исследуется роль трейдеров сырьевыми товарами в повышении рисков незаконных финансовых потоков в условиях отказа части банков от финансирования этих отраслей и замены их трейдерами», – рассказала она.

Руководитель Центра экономики транспорта Института экономики транспорта и транспортной политики НИУ ВШЭ считает, что с точки зрения логистики необходимо убрать экономические стимулы для перевозки коксующегося угля под видом энергетического.

«Например, уменьшить или вообще убрать разницу в тарифах на перевозку разных видов угля. Правда, в этом случае важно понять, что важнее: борьба с серыми трейдерами или конкурентоспособность российского угля на мировом рынке. А можно принять управленческие решения. Например, убрать возможности перевозки одного угля под видом другого через совершенствование Единой тарифно-статистической номенклатуры грузов (ЕТСНГ). В этом же направлении могут действовать введенные из-за ограничения провозной и пропускной способности Восточного полигона Временные правила иерархии перевозок на Восточном полигоне. Так, приоритет коксующегося угля выше, чем энергетического. Поэтому это уменьшает желание перевозить больше энергетического угля под видом коксующегося. В результате растет доля перевозки коксующегося (почти 50 % в 2023 году и 36 % в 2022 году)», – отметила эксперт.

Сегодня активная борьба с теневым рынком добычи и торговли углем ведется в некоторых странах – Россия могла бы соответствовать их примерам.

В этом смысле, по мнению Леонида Хазанова, больших успехов достиг Китай, власти которого за счет жестких мер свели деятельность «серых» угольных разрезов и карьеров и связанных с ними посреднических компаний до минимума, говорит он.

Татьяна Кулакова тоже указала на повышенное внимание со стороны финансовых органов, выявляющих уклонение от уплаты налогов, на рынке угля в ведущих странах-экспортерах.

«Например, в ЮАР в 2023 году была пресечена контрабанда угля. Схема была такой: энергетический уголь высокого качества на специальных складах заменяли углем низкого качества. Затем высококачественный уголь экспортировали, а низкокачественный отправляли на собственные электростанции, – рассказала она. – Индонезия также сталкивается с незаконными финансовыми операциями в этом сегменте (уклонение от налогов и хищения, вывод средств в офшоры). В качестве рекомендации исследователи предлагают использовать механизм автоматического обмена информацией (AEOI) для минимизации неправильного выставления счетов и практики трансфертного ценообразования. В 2022 году в Монголии хищение доходов от продажи угля государственной угледобывающей компанией при экспорте в КНР послужило поводом правительственного кризиса. Посредники покупали уголь по цене добычи и продавали его по мировой цене. Решением стало введение биржевой торговли. По этому пути пошли и российские власти для увеличения прозрачности ценообразования угля на внутреннем рынке».

В России введение кардинальных и гибких мер на законодательном уровне позволило бы пересмотреть текущие возможности для угольного экспорта, выведя его из тени и не затрагивая интересы добросовестных игроков.

Как сообщал в декабре министр энергетики России Николай Шульгинов, в 2024-м российские угольные предприятия планируют сохранить добычу и экспорт угля на прошлогоднем уровне. Учитывая сохраняющийся высокий спрос на уголь во всем мире и при условии наведения порядка с экспортом высококачественных марок Россия могла бы обеспечить бюджет доходами без дополнительной налоговой нагрузки на отрасль.

Елена Бутырина