Елена Вартанова о репрезентации социального конфликта в среде цифровых медиа
Факультет журналистики МГУ имени М.В.Ломоносова с 2022 года работает над исследовательском проектом «Репрезентация социального конфликта в цифровой медиасреде: стратегии, субъекты и потенциальные риски». Проект получил поддержку Российского научного фонда и служит цели определить, как происходит репрезентация социальных конфликтов в традиционных и новых медиа и какое воздействие она оказывает на аудиторию.

Член Комитета ТПП РФ по предпринимательству в сфере медиакоммуникаций, декан факультета журналистики МГУ имени М.В.Ломоносова Елена Вартанова:

- Сегодня, когда в мире растет количество социальных, политических, экономических, этнических и прочих конфликтов, важно изучить роль, которую современные СМИ играют в их создании, освещении, минимизации и прекращении.

Как трансформируются конфликты через призму медиа, и как аудитория реагирует на эти изменения? Прежде всего, наш проект затронул важный вопрос «жизненного цикла» конфликта. Все мы знаем, что в настоящее время происходит интенсивное формирование многокомпонентной цифровой медиакоммуникационной среды, когда в производство и распространение контента одновременно оказываются вовлечены различные субъекты (официальные СМИ, социальные медиа и аудитория). В этом контексте медиарепрезентация конфликта, а также его «жизненный цикл» претерпевают серьезные изменения. Наши исследования показывают, что освещение конфликта в СМИ на всех этапах его протекания (предконфликтная ситуация, инцидент, эскалация, кульминация, завершение конфликта, постконфликтная ситуация), а также первичные (очевидные) и вторичные (неочевидные) медиаэффекты репрезентаций конфликта в аудитории приобретают новые формы и свойства. Мы выяснили, что контент-стратегии репрезентации конфликта, его продолжительность, интенсивность, динамика, результаты, социальный эффект в долгосрочной и краткосрочной перспективе зависят от ряда факторов. К ним относятся тип субъекта медиакоммуникационного пространства, его роль в освещении конфликта, тип освещаемого конфликта, степень вовлеченности того или иного субъекта в конфликт на разных его этапах. Говоря о «жизненном цикле» конфликта в СМИ, мы можем также попытаться спрогнозировать краткосрочные и долгосрочные социальные эффекты медиарепрезентации конфликта с использованием междисциплинарного инструментария медиаисследований – математики, психологии и цифровых гуманитарных наук.

В нашем проекте мы использовали интересную психологическую модель. В 2024 году наши коллеги провели неконтролируемый эксперимент в рамках исследования, в котором приняли участие 138 человек в возрасте от 18 до 24 лет. Участникам предложили пройти опрос, который проводился на основе классических инструментов психологической диагностики – шкале ситуационной тревожности Спилбергера-Ханина, а также опросника CES-D для выявления симптомов депрессии. Каждому респонденту необходимо было ответить на 40 вопросов, 20 из которых были направлены на выявление ситуационной тревожности, а другие 20 – на возможные проявления депрессии. 

Участников разделили на три группы. Первая группа (47 человек) была контрольной. Ее участники получили ссылку только на этот опрос (без какого-либо медиастимулирующего материала – контрольная группа не имела доступа к потенциально травмирующему контенту). Второй группе (42 человека) перед прохождением опроса было предложено прочитать текст и просмотреть фотографии, связанные терактом на Пушкинской площади в Москве, который произошел в 2003 году, когда погибли 13 человек, а 118 получили ранения. Третьей группе (49 человек) перед прохождением опроса предложили посмотреть двухминутный видеоролик, посвященный этому трагическому событию. 

Что же мы выяснили в ходе нашего исследования? Первая часть опроса была направлена на выявление ситуативной тревожности, и здесь результаты оказались несколько неожиданными. В частности, из трех групп только вторая группа, которая просматривала текстовый и фото-контент, продемонстрировала резкий всплеск ситуативной тревожности. Третья группа, смотревшая видеоконтент (который в академической среде считается самым травмирующим) показала почти такие же результаты, какие были у контрольной группы, которая в ходе эксперимента вообще не получила какого-либо контента. Вторая часть опроса была направлена на измерение уровня депрессии респондентов. И здесь вторая группа также продемонстрировала более высокий уровень депрессии по сравнению с другими группами. 

Таким образом, наше исследование показало, что существует корреляция между потреблением травматического контента и негативными психологическими последствиями, и зависит она от многих факторов, которые ранее не учитывались учеными. Так, демонстрация статичного фотоконтента травматического характера в сочетании с релевантным текстовым контентом сразу и довольно существенно повысила уровень ситуативной тревожности у участников эксперимента.

Результаты тестирования третьей группы, которую перед прохождением опроса просили посмотреть травматический видеоролик, оставили, скорее, больше вопросов, чем ответов. Логично было бы предположить, что именно у этой группы можно было ожидать наиболее высокие показатели уровня ситуативной тревожности и депрессии. В действительности результаты оказались совсем другими. Если уровень ситуативной тревожности практически совпал с показателями контрольной группы, показатели депрессивного состояния были даже ниже, чем у нее. Таким образом, мы предполагаем, что травмирующее воздействие контента на аудиторию во многом зависит от контекста, источника информации, наличия времени и желания потреблять определенный контент, и других факторов. 

Изучение социальных конфликтов, безусловно, – актуальная тема, и важно рассматривать междисциплинарные подходы к анализу их медиарепрезентаций, ведь многие их аспекты до сих пор не изучены. Например, как подходят к этому вопросу социология, психология, медиаконфликтология, этика, культурология? Получим ли мы другие результаты, если возьмем для анализа другие примеры, другие группы респондентов или другие даты событий? Имеют ли значение культурные различия или другие факторы? Исследование ставит много вопросов, которые сообществу еще предстоит решить.

 

Источник: www.gosrf.ru